Земные дороги ведут не в Рим...
Мне... стыдно. Никогда ничего не довожу до конца. Хватаюсь за что-то, увлекаюсь - и бросаю, если проходит много времени. Если удается что-то быстро сделать - хорошо. Если требует много времени, но и результат того стоит - тоже хорошо. Но если или быстро почти получилось - не хватает терпения закончить. Или если почти ничего не получается...
И все бы ничего, если бы это влияло только на меня и мою жизнь. Но проблема в том, что хватаюсь я за чужие жизни, чужие судьбы. Играю - и бросаю. Может быть, с хорошими резальтатами, может быть, после того как помог. Но конечного предательства это не оправдывает.
И не имеет значения, что для меня это не игра, что я всегда искреннен в своих поступках и верю в каждое слово. Это тоже вид обмана - самообмана. Такая узкая и надежная лазейка для совести. Кристально чистая видимость правды. Что толку от нее если дела свидетельствуют о притворстве?
Мне не перед кем извиняться - людей я предупреждал, они сами могут понять и увидеть, и сделать свой выбор.
А собаки меня не поймут, вот кому безразличны слова и кто видит все - но не видит будущего. Не видит того, что стоит за некоторыми поступками и что за ними последует. И перед ними я всегда стою обнаженный и открытый, но окутанный собственным самообманом, застелающим им глаза. Они верят мне, а я - бросаю... И закрывая уши, что бы не слышать их стонов, окутываюсь безразличием. И все равно прохожу мимо.
Так нельзя, так больше нельзя. Нужно что-то решать, что-то делать. Хорошо, что иногда удается действительно помочь, это немного утешает.
И все бы ничего, если бы это влияло только на меня и мою жизнь. Но проблема в том, что хватаюсь я за чужие жизни, чужие судьбы. Играю - и бросаю. Может быть, с хорошими резальтатами, может быть, после того как помог. Но конечного предательства это не оправдывает.
И не имеет значения, что для меня это не игра, что я всегда искреннен в своих поступках и верю в каждое слово. Это тоже вид обмана - самообмана. Такая узкая и надежная лазейка для совести. Кристально чистая видимость правды. Что толку от нее если дела свидетельствуют о притворстве?
Мне не перед кем извиняться - людей я предупреждал, они сами могут понять и увидеть, и сделать свой выбор.
А собаки меня не поймут, вот кому безразличны слова и кто видит все - но не видит будущего. Не видит того, что стоит за некоторыми поступками и что за ними последует. И перед ними я всегда стою обнаженный и открытый, но окутанный собственным самообманом, застелающим им глаза. Они верят мне, а я - бросаю... И закрывая уши, что бы не слышать их стонов, окутываюсь безразличием. И все равно прохожу мимо.
Так нельзя, так больше нельзя. Нужно что-то решать, что-то делать. Хорошо, что иногда удается действительно помочь, это немного утешает.